Во-первых, у Земфиры песни запутанные, и я запутался, и это запутанная фигня, которая вместо запутанности получилась наоборот слишком понятной. Во-вторых, это не то, чего хотел заказчик. В-третьих, тут нет строчек из песни, только маленькие переработанные обрывки, т.е. моё понимание. И, наконец, 247 слов.
Опоздал. Автобус ушёл; остановка пустая; ветер беспощадно треплет порванное объявление; она уехала. Хибари сжал зубы и ударил кулаком по стеклянной стенке. Холодная поверхность больно обожгла ещё теплую руку и отозвалась ударом в голове. По стеклу пошли трещинки; маленькая паутинка тонких шрамов на гладкой прозрачной коже автобусной остановки. Нет её. Уехала. Она давно обещала уйти, оставить его одного, чтобы Кёя наконец начал ценить то, что его окружает. Он лишь тихо вздыхал и закатывал глаза; считал, что прекрасно знает её, и что она никогда так не сделает. Это не со мной. Невозможно светлая, сияющая и такая весенняя, несмотря на холодный январь и промозглый ветер. Чистая, свободная и невероятно красивая в своей необычности, граничащей с ненормальностью. Она звала его танцевать, когда на улице бушевала метель. Получала в ответ усталое: -Какие танцы, дура, на улице минус двадцать! Не унывала. Сама заматывала его в дурацкий вязаный шарф, натягивала красные варежки и тащила на улицу. Они целовались в пустынном парке, освещаемые одиноким фонарём; лампочка изредка моргала, погружая заснеженную аллею в темноту. Она испуганно вцеплялась в его рукав и просила скорее пойти домой. Они проходили между угрюмых закрытых ларьков, и её настроение резко поднималось. Раскатанные детьми ледовые дорожки, её счастливый смех и его снисходительная усмешка. Её растрепавшиеся лиловые волосы под белой шапочкой с пумпоном; снежинки на его чёрных волосах. Это де-жа-вю. И, кажется, слёзы. -Кёя, - испуганный шёпот над ухом и вязаные варежки, красным пятном мелькнувшие перед глазами. Мимолётные прикосновения тёплых губ на холодных щеках. - Кёя, я не успела на автобус... Пойдём домой?..
-
-
08.05.2011 в 17:27Во-вторых, это не то, чего хотел заказчик.
В-третьих, тут нет строчек из песни, только маленькие переработанные обрывки, т.е. моё понимание.
И, наконец, 247 слов.
Опоздал.
Автобус ушёл; остановка пустая; ветер беспощадно треплет порванное объявление; она уехала.
Хибари сжал зубы и ударил кулаком по стеклянной стенке. Холодная поверхность больно обожгла ещё теплую руку и отозвалась ударом в голове. По стеклу пошли трещинки; маленькая паутинка тонких шрамов на гладкой прозрачной коже автобусной остановки.
Нет её. Уехала.
Она давно обещала уйти, оставить его одного, чтобы Кёя наконец начал ценить то, что его окружает. Он лишь тихо вздыхал и закатывал глаза; считал, что прекрасно знает её, и что она никогда так не сделает.
Это не со мной.
Невозможно светлая, сияющая и такая весенняя, несмотря на холодный январь и промозглый ветер. Чистая, свободная и невероятно красивая в своей необычности, граничащей с ненормальностью. Она звала его танцевать, когда на улице бушевала метель. Получала в ответ усталое:
-Какие танцы, дура, на улице минус двадцать!
Не унывала. Сама заматывала его в дурацкий вязаный шарф, натягивала красные варежки и тащила на улицу. Они целовались в пустынном парке, освещаемые одиноким фонарём; лампочка изредка моргала, погружая заснеженную аллею в темноту. Она испуганно вцеплялась в его рукав и просила скорее пойти домой. Они проходили между угрюмых закрытых ларьков, и её настроение резко поднималось. Раскатанные детьми ледовые дорожки, её счастливый смех и его снисходительная усмешка. Её растрепавшиеся лиловые волосы под белой шапочкой с пумпоном; снежинки на его чёрных волосах.
Это де-жа-вю.
И, кажется, слёзы.
-Кёя, - испуганный шёпот над ухом и вязаные варежки, красным пятном мелькнувшие перед глазами. Мимолётные прикосновения тёплых губ на холодных щеках. - Кёя, я не успела на автобус... Пойдём домой?..